Бюллетень «За Сталина».
С ЧЕГО НАЧАТЬ
Плевкам и соплям все-таки не место на газетных страницах. Перемешиваясь между собой, эти нездоровые выделения человеческого организма придают, если не печатному издания в целом, то отдельным публикациям, желтый до тошнотворности вид.
Вот решил довольно известный в Красноярске писатель Владимир Трофимов (автор романа «Кастильские розы командору Резанову» и других книг) рассказать о кумире своей молодости Вадиме Козине («Он был просто певцом…», «Красноярская Газета», 27 декабря 2005 г.). Что ж, нужное дело – читателям это интересно. Но зачем придумывать лишнее?
«Мы знали о том, что …Вадим Козин был репрессирован, что он относился к числу «запрещенных певцов», но продолжали слушать его записи», - пишет В. Трофимов о 1950-60-х годах.
Помилуйте, что за страсти! Или мы с Владимиром Павловичем жили в разных странах? Там, где жил я (помню себя с начала 1950-х), в каждой, имеющей патефон, семье были и пластинки Козина (и тоже отсидевший срок Руслановой, и бежавшего за рубеж Татляна…). Никому и в голову не приходило, слушая их, таиться.
«…Власти сделали все возможное, чтобы имя его было вычеркнуто из народной памяти». «Ему не присвоили даже звание заслуженного артиста», - горюет поклонник Козина.
Ах, звания, звания… Заслуженный, народный… Леонид Утесов Народным артистом СССР стал в 70 лет. А, допустим, Николай Хмелев – в 36. Почему? Да потому, что разные у людей искусства наклонности и, соответственно, разные они выбирают пути. В результате, одни из них получали звания, ордена, медали или, на худой конец, почетные грамоты, а другие - несли деньги в сберкассу. Что касается лично В. Козина, то кислород ему не перекрывали никогда: и пластинки миллионными тиражами, и гастроли по стране, и авторские гонорары… Александр Фадеев (тогда «Генеральный секретарь Союза советских писателей») в 1952 году даже возмущенное письмо в ЦК ВКП(б) направил: широко, мол, на советской эстраде исполняются «идеологически порочные и антихудожественные» произведения (Козина и др.) и репрессированным, или их родственникам, за это немалые деньги выплачивают.
«Вместе с популярностью певца росла и неприязнь к нему со стороны сильных мира сего. Возможно, потому что Козин никогда не пел песен о Сталине», - продолжает печалиться В. Трофимов.
Пел или не пел – не скажу. Однако, уверен: спел бы, если бы нужно было. …Когда знаешь об особого рода сексуальных пристрастиях В. Козина и закрытую статью, по которой он был осужден, то как-то слишком уж двусмысленно воспринимается утверждение, что его «не смогла сломить даже колымская ссылка».
Судя по свидетельствам колымчан, Вадим Алексеевич, действительно, остался верен своим вкусам. Нет смысла выяснять, что это – проявление воли или безволия. Важно здесь другое: извращенцев, вроде Козина, Сталин не терпел, и вряд ли обрадовался бы, если бы тот вдруг о нем запел.
Стремясь опровергнуть «слухи» о Козине, В. П. Трофимов строит свою защиту на точно таких же слухах, сведениях, почерпнутых из весьма сомнительных источников, книжек, написанных с откровенно конъюнктурными целями, распространяя нелепицы о соперничестве Козина с Берией, о целенаправленной «подготовке почвы для расправы над певцом», о доносах на него прославленной летчицы Марины Расковой…
Надо все же рассуждать трезво. Разве был Козин столь значительным человеком, чтобы спецслужбы нуждались в благословении «свыше» на фабрикацию против него уголовного дела? А какое отношение погибшая в январе 1943 года М. Раскова может иметь к аресту, произведенному спустя два с лишним года? И не свидетельствует ли полученный до этого Козиным орден, что ложные доносы, даже будь таковые, не влияли на его карьеру?
Но главное, что вызывает возмущение, это вытекающий из статьи Трофимова вывод, будто «прямота, независимый характер и вера в людей», которыми он наделяет Козина, должны были быть у нас в стране обязательно наказуемы.
Государство, органы безопасности в советское время умели хранить не только собственные тайны, но и секреты своих «клиентов». Чем некоторые из них впоследствии и воспользовались: сочиняли себе героические биографии, кого-то очерняли, других, наоборот, отбеливали… Особенно прославился на этом поприще А. Солженицын, чей «Архипелаг ГУЛАГ» построен в основном на тенденциозно подобранных сплетнях… В итоге у многих российских граждан сегодня сложилось впечатление, что при Сталине в лагерях сидел «цвет нации».
Чушь! По сравнению с Солженицыным, куда более опытный (почти с 20-летним стажем) лагерник, поэт и прозаик Варлам Шаламов вспоминал: «Среди погибших в лагере был такой же процент негодяев и трусов, сколько и на воле»; «в лагеря была набита отнюдь не лучшая часть человечества, не худшая, но и не лучшая».
Ну, а чтобы не быть привязанным исключительно к цитатам оппонента Солженицына (Шаламов называл Александра Исаича «дельцом», «авантюристом» и «графоманом», сыгравшим роль «орудия холодной войны») приведу свой пример.
В небольшом городке, где я вырос, заметной фигурой был директор местного Дворца культуры. В конце 40-х или в начале 50-х гг. он «схватил срок», но скоро вернулся и занял прежнее место. Говорили (особенно после XX съезда партии), что осудили его за нечаянно разбитый бюст Сталина («слегка выпил, покачнулся, случайно задел…»). История обывателей впечатляла… Имея в 1970-х гг. такую возможность, я навел справки об этом, некогда поразившем и мое детское воображение, случае. Оказалось – миф. Настоящей причиной ареста являлась самая заурядная растрата казенных денег, к которой привели слишком частые застолья и амурные похождения жизнелюбивого директора.
В принципе, я не против мифов, если они носят облагораживающий и вдохновляющий характер. Поэтому спокойно читаю, когда тому или иному историческому деятелю приписывают несуществующие заслуги и немыслимые добродетели. В конце концов, есть специалисты, которые знают истинную цену романным персонажам. Для общества же, для широкой публики – чем больше у страны героев, тем лучше. Каждый народ должен гордиться своей историей, а не смотреть на нее как на навозную кучу, где, только долго поковырявшись, с трудом можно найти драгоценные зернышки. Но считаю неприемлемым, когда, возвышая одного, незаслуженно опускают другого, когда этот один фактически противопоставляется целой эпохе.
Нет. Все люди неразрывно связаны со временем в котором живут, отражают как его сильные, так и слабые стороны. И не надо надувать одних за счет других. Вадим Козин, действительно, «был просто певцом». Этого вполне достаточно. Без лишних соплей и плевков.
***
Постоянно ставя традиционные русские вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?», оппозиция не должна забывать и о ленинском – «С чего начать?». Ответ, как и сто лет назад, будет, мне кажется, один – с организации политической газеты. Не узко партийной, заранее отсекающей от участия в ней целые слои населения, и не широко народной, имеющей тенденцию плестись в хвосте настроений обезумевшей от отчаяния массы, а именно политической, то есть ориентированной на ту социально-активную часть общества, которая может выступить в качестве его авангарда.
Михаил НЕНИН
P.S. Заметка эта, направленная в «КГ» еще в начале 2006 года, так и не была там напечатана… Любопытно, что это не первый случай, когда О. Пащенко прикрывает педофилов и гомосексуалистов. Конечно, как человек Олег Анатольевич имеет право на личные симпатии. Но как редактор он все-таки обязан быть выше своих пристрастий и не должен превращать в «священных коров» людей с сомнительными взглядами и порочной репутацией.
«Меньше желтого – больше красного; меньше пепла – больше пламени; меньше уступок арьергарду – больше внимания потенциальному авангарду…». Таким пожеланием я заканчивал тогда заметку в «Красноярскую Газету». Эти слова хочу теперь обратить бюллетеню «За Сталина!». Прислушаетесь ли?
